Однажды мамы Би и Кози-Мози пришли в детский сад забрать дочек домой.
Первый взгляд на любимых чад зашевелил волосы на головах у мам. Зареванная Бя всхлипывала громче паровоза, а Козя-Мозя имела вид цветной, измученный и, мягко говоря, взъерошенный. Была она с ног до головы измазана чем-то невообразимо липким, что местами уже подсохло вместе с приставшей грязью и теперь топорщило в разные стороны волосы, бантик и платье дитяти. Пальцы правой руки намертво слиплись, а левой растопырились и почему-то плохо гнулись. Вывести такое на улицу было страшновато.
- Это что?! - разом выдохнули мамы, загоняя воспитательницу в угол.
А было это вот что.
Козя-Мозя с детства отличалась сильным характером и хорошим аппетитом, поэтому за столиком, где кроме нее и Би сидели еще два бенка, с первых дней установила авторитарный режим. Сев за столик, Козя-Мозя первым делом проверяла содержимое тарелок. Любимое стаскивала в свою тарелку, а нелюбимое распихивала по тарелкам соседей и после наведения порядка кивком головы разрешала приступать к еде. Так и шло изо дня в день. Бя всегда и во всем соглашалась с Козей-Мозей, а соседи спорить не рисковали, опасаясь расправы. И вот как раз сегодня во время полдника один из соседей взбунтовался.
Полдник начался тихо и мирно. Козя-Мозя по привычке собрала дань в виде апельсинов и милостиво втюхала соседям свое печенье. Однако пока Козя-Мозя в перерыве между третьим и четвертым апельсином оглядывала близлежащие столики в надежде изъять еще, сосед схватил одиноко лежавший на кози-мозиной тарелке апельсинчик и стал стремительно жевать. Ошарашенная Козя-Мозя не знала, как и реагировать на такую наглость. Бя с ужасом ждала развязки.
Последним блюдом полдника был нелюбимый Козей-Мозей кисель. В бешенстве она схватила стакана наглеца и, угрожающе глядя ему в глаза, залпом выдула. Тот, дожевывая апельсин, жадно посмотрел на стакан соседа. Козя-Мозя, перехватила этот взгляд и молниеносно выпила второй стакан. Переведя дух, она стала думать, как быть дальше. Мерзкий кисель вызывал тошноту, а сосед хоть и с сильной опаской, но уже поглядывал-таки на стакан Би. Бя, исполненная сочувствия к мукам Кози-Мози, не знала, как поступить, выпить ли кисель самой или не вмешиваться в эту молчаливую дуэль аппетитов. От растерянности показались первые слезы, но дуэлянтам было не до них.
Времени на размышление было катастрофически мало, и Козя-Мозя не найдя ничего лучшего как опустошить все стаканы на столе, мужественно принялась за биный кисель. Осилив и его, бедолага обнаружила, что сосед с перекошенным от ужаса лицом тянет дрожащую руку к ЕЕ СОБСТВЕННОМУ стакану.
Невероятным усилием воли Козя-Мозя взяла в руки себя и стакан. В глазах темнело, живот трещал, одна мысль о киселе звала к унитазу, а Козя-Мозя медленно, но верно подносила стакан к губам... Вот уже и круги разноцветные поплыли... Горестно вздохнув и вспомнив где-то слышанное "так не доставайся же ты никому!", бледная Козя-Мозя пронесла руку мимо рта и вылила злосчастный кисель себе на макушку.
Последнее действие этого спектакля приковало всеобщее внимание и проходило в абсолютной тишине, но через пару секунд обалдевшие зрители пришли в себя и начали реагировать. Козя-Мозя душераздирающе стонала, Бя рыдала в голос от жалости к столько выстрадавшей Козе-Мозе, сосед выл от обиды, воспитательница нюхала горчицу в надежде спастись от обморока, а остальные бята дикими воплями приветствовали еле живую победительницу...
- Эх, надо было сразу на него весь кисель выворотить, - единодушно решили подружки, обсуждая это событие на следующий день за завтраком.
- Да теперь-то что уж... Но если он еще раз посмеет... то больше не посмеет никогда! - закончила Бя, воинственно покачивая перед носом вчерашнего бунтаря стаканом кипяченого молока.
Похоже, не только взрослые задним умом сильны. Детям это тоже свойственно. Видимо, врожденное.